Жюри короткометражного игрового кино ХХ кинофестиваля «Лучезарный Ангел» возглавил Александр Галибин – Народный артист России, актер и режиссер театра и кино, чьи фильмы «Сестренка» (Россия, 2019) и «Приключения маленького Бахи» (Россия, 2022) будут показаны в рамках программы «Золотая коллекция «Лучезарного Ангела» 4 ноября. Тогда же состоится встреча режиссера со зрителями.
Мы побеседовали с Александром Галибиным о его фильмах, детском кинематографе и короткометражном кино, жюри которого он возглавил.
– Александр Владимирович, что можно сказать об отличительных особенностях кинофестиваля «Лучезарный Ангел», который в этом году празднует свой юбилей?
– Этот фестиваль для меня очень дорог. В 2020 году моей картине «Сестренка» были присуждены сразу две премии (Гран-при и приз зрительских симпатий – Ред.), я не ожидал такой высокой оценки.
«Сестренка» – это мой второй фильм о детях. Он снят по повести народного поэта Башкортостана Мустая Карима «Радость нашего дома». Фильм на военную тему, но там нет ни одного выстрела, война существует в детском сознании. И мне очень дорого, что члены жюри поняли и оценили картину.
«Лучезарный Ангел» – фестиваль, для которого очень тщательно отбираются фильмы, организаторы строго следят за этим. На мой взгляд, фестиваль отличается именно этим тонким человеческим подходом. И я как человек, который давно и много занимается кино, очень дорожу таким вниманием не только к моей работе, но и вообще к творчеству как таковому.
– Говорят, что дети на войне страдают больше взрослых, получают неизгладимые душевные травмы. Это так?
– Это очень тонкий, непростой вопрос, на него нельзя ответить однозначно. Мои родители – дети войны, пережили блокаду Ленинграда, и я многое от них слышал. Этой теме – дети на войне – была посвящена моя первая картина «Золотая рыбка» (Россия, 2017). Но, когда она вышла, я понял, что не все сказал в этом фильме.
И когда я узнал о заявке на картину по повести Мустая Карима, очень воодушевился, просто «загорелся». Это удивительное произведение: писатель, классик башкирской литературы прошел всю войну, был ранен. И он создал очень светлую повесть. Я предложил работать над фильмом моим друзьям, они с воодушевлением согласились, нас поддержал Фонд Мустая Карима.
Но этот фильм не о несчастных детях. Он о том, что, несмотря на все ужасы военных лет, они сохранили главное, что есть в жизни человека – это семья, любовь и уважение родных, матери, сына, дочери друг к другу. Это то, что сплачивает людей именно в такие трудные годы. Это главные ценности, и они остаются таковыми всегда. Об этом я и говорю со зрителями.
– У вас семь фильмов на детскую тему. Это фильмы «детям о взрослых» или «детям о детях»?
– Это фильмы для семьи. Знаете, мне кажется, что основная беда нашего детского кинематографа в том, что за последние годы мы утратили способность вести диалог с ребенком. Раньше мы с экрана разговаривали с детьми, могли общаться с маленьким человеком или с подростком. Сегодня этого практически нет. Причин много, и одна из них – это американизация детского кино. Кинематограф стал развлекать детей. Они перестали видеть, как герои фильмов, их сверстники, совершают серьезные, важные для детей поступки. Я стараюсь, чтобы это было в моих фильмах.
Этому я учился у великих режиссеров детского кино – Динары Асановой, Ролана Быкова, Ильи Фрэза, Сергея Соловьева, Владимира Грамматикова. Я отношусь к ним с глубочайшим уважением, они умели делать детское кино. В нем была и развлекательность, как в «Усатом няне» (СССР, 1977) Владимира Грамматикова, но всегда присутствовала серьезность. Как, например, в фильме «Сто дней после детства» (СССР, 1975) Сергея Соловьева. Это примеры диалога с экрана, после таких фильмов было о чем поговорить. Сейчас с детского фильма уходишь, и сказать друг другу нечего. Может, я преувеличиваю, и хорошие фильмы есть, но их крайне мало. Я хочу этот диалог вернуть на экраны. Занимаюсь детским кино, потому что, как мне кажется, дети – это наша национальная идея, о которой так много говорят.
– Кому нужен такой диалог – родителям, учителям?
– Думаю, в первую очередь детям. Но и родителям, и учителям также, конечно. Все ждут этого диалога. Сейчас его нет, или есть, но очень мало.
Я недавно был в лагере «Орленок» в Туапсинском районе на фестивале «Бумеранг», который уже 18 лет возглавляет Владимир Грамматиков. Дети смотрят картины про самих себя. И я видел, как они эти фильмы оценивали: они в этот момент полностью погружались в киноискусство.
Полторы тысячи детей смотрели мои картины «Сестренка» и «Приключения маленького Бахи» и потом обсуждали их. Это было настолько серьезно, что я порой удивлялся и терялся. Они задавали такие вопросы, каких я и от взрослых не слышал. Потому что детям интересно видеть себя на экране.
«Приключения маленького Бахи» – это современная история, которая происходит в горах Дагестана. Но поступки маленького героя такие же, какие совершали бы дети в любой точке мира. И когда дети-зрители видят на экране себя, идентифицируют самих себя с героями фильма, возникает так необходимый всем диалог.
Я думаю о ребенке как о личности, как о человеке, который пришел со своим миропониманием, со своей позицией. Возможно, мы этого пока не видим, не осознаем, не чувствуем. Думаю, задача взрослого человека – не мешать этой позиции раскрыться. Не надо совершать насилие над маленьким человеком, надо помочь ему найти тот путь, который ему предназначен. Когда я работаю с детьми, никогда не навязываю ребенку своего понимания роли, мы вместе это находим. Да, в контексте сценария, конечно, в рамках темы. При этом неважно, современная это картина или военная, как «Сестренка».
Сейчас расплодилось огромное количество детских студий. Взрослый человек приходит и учит ребенка, как ему играть. Теми методами, которых он когда-то «нахватался» в институте, потом не состоялся как актер или режиссер, и вот он пришел к детям и начинает эти методики внедрять в их сознание. Я этого не понимаю. Личность маленького человека игнорируется абсолютно. Он становится игрушкой в руках взрослого. Я не люблю эти шоу, драматические кружки. Мы всей этой мишурой калечим сознание детей.
Я по-другому работаю с детьми. Да, есть педагогические какие-то вещи, я много об этом читал и сейчас этими знаниями пользуюсь. Но главное, надо заслужить право работать с ребенком. Великий швейцарский педагог Иоганн Песталоцци определил три главных принципа воспитания – искренность, доверие, уважение.
– Вы будете на фестивале возглавлять жюри короткометражного игрового кино. Чем этот жанр отличается от «полного метра»?
– «Короткий метр» – это блиц, где в очень ограниченный промежуток времени надо высказаться полно, ясно и грамотно. Чтобы человек, который смотрит на экран, понял, что режиссер хотел сказать, для чего он это сказал и почему сказал именно так. Вот три вопроса, на которые зритель должен получить ответы. Короткое кино – это очень сложный и трудный жанр. Я с огромным удовольствием попробую оценивать короткометражные фильмы и буду делать это честно.
– Вы сыграли множество ролей в фильмах и на театральных сценах. Но сегодня как актер в кино работаете немного. Почему?
– Каждый человек идет своим путем. Когда я учился в ГИТИСе, моим мастером был Анатолий Александрович Васильев, театральный режиссер и педагог, создатель театра «Школа драматического искусства» в Москве. В свое время я очень много занимался театром, ездил и ставил спектакли в Германии, Швейцарии, Австрии, Польше, Финляндии, естественно, в России. Постепенно актерская профессия как бы «самоликвидировалась». Я вообще думал, что как актер не интересен. А потом режиссер Глеб Панфилов неожиданно пригласил меня на главную роль в фильме «Романовы: Венценосная семья» (Россия, 2000). Эта роль была для меня как чудо, посланное Богом. Я был счастлив тем, что участвую в такой огромной и трудной работе вместе с Глебом Анатольевичем, Царствие ему Небесное. И все это дало новый толчок в моей актерской жизни.
Но сегодня я действительно мало снимаюсь. Получаю предложения, но эти роли мне не близки. Во многих сценариях нет поступков или высказываний, не о чем разговаривать. Своего присутствия я там не вижу. Но если находится какой-то человек, который убеждает меня в необходимости актерской работы, я делаю пробы, прохожу кастинги.
– Чем привлекла вас роль императора Николая II?
– Это очень глубокая человеческая история. Я увидел сильного человека из главной семьи в России. Семьи, где есть Любовь, где есть ценности, о которых мы говорим на фестивале «Лучезарный Ангел». Где люди верят, что есть Бог, есть честь и достоинство. Подчеркиваю: это фильм не об одном человеке, а о семье. Это очень серьезная тема, которую еще в 2000 году поднял Глеб Панфилов. В этом фильме нет политики, хотя без нее не обойтись, но она скрыта. Показано страшное преступление, которое было совершено в начале прошлого века.
Фильм Г.А. Панфилова был первой попыткой возрождения образа Святой царской семьи в искусстве.
– Александр Владимирович, ваши герои в кино очень разные – от святого императора до вора-карманника в фильме «Трактир на Пятницкой». Как можно это соединить в одном актере?
– Это моя профессия. Нет, больше – это моя жизнь. Каждый раз идет нелегкая работа над ролью – это то, что для меня объединяет эти персонажи. Да, я погружаюсь в мир человека, которого играю. Но мне важен не только сам герой, но, наверное, еще больше тема, которую предлагает режиссер. И если мне тема понятна, я начинаю работать, внутри себя искать возможности ее реализации.
И каждый раз я должен делать такой выбор. Как я уже сказал, это довольно сложно сегодня: подчас непонятно, из чего выбирать. Поэтому все труднее и труднее становится выходить на экран или к зрителям в театре. Хотя я с удовольствием играю на сцене театра «Школа современной пьесы», где служу вот уже двенадцать лет.
– Мы в начале беседы говорили о фестивале «Лучезарный Ангел». Какие фильмы, по вашему мнению, достойны для показа на нем?
– Думаю, что темы фильмов должны соответствовать очень ясной и четкой нравственной и художественной позиции кинофестиваля. И я вижу, что сегодня так и происходит, именно такие картины отбираются, все делается очень достойно.
Александр Трушин