В преддверии кинофестиваля «Лучезарный Ангел» состоялась наша беседа с отборщиком документального кино кинофорума Андреем Шемякиным. Андрей Михайлович – филолог, культуролог, киновед, кинокритик, член Гильдии документалистов России, член Академии киноискусств «Ника», член ФИПРЕССИ – международной федерации кинопрессы. Президент Гильдии киноведов и кинокритиков России.
– Андрей Михайлович, расскажите, пожалуйста, как проходил отбор фильмов на кинофестиваль «Лучезарный Ангел»?
– За этот год мы набрали огромный запас картин – их можно два года теперь показывать. Что касается наших критериев, они очень просты. Во-первых, это, конечно, качество. Качество, которое предполагает, в том числе, и отсутствие у документалистов страха что-то сделать не так. Как сказал Михаил Зощенко: «Писатель с перепуганной душой – это уже потеря квалификации». Так же и режиссер.
Фильмы более сосредоточенные на духовных проблемах, предлагаются в конкурс, а вне конкурса идет панорама. Цель показа картин – не только задуматься о высших ценностях, но и сделать фестиваль максимально зрительским, чтобы, в конечном счете, иметь профессионального зрителя. Важно также разрешить извечное противоречие между профессиональным взглядом, который выражает жюри, и взглядом зрителей, отражающим зрительские симпатии.
Часто бывает: картина сделана хорошо, но автора не очень видно. Это тот кинематограф, который оказывается за бортом.
Мы ищем картины, которые помогли бы развитию профессионального взгляда у зрителя. Когда зритель рассуждает, как снято и что снято, какой угол зрения камеры, и в то же время, в какой-то момент может забыть о камере и говорить о жизни, о ее проблемах, это для нас важно.
Для меня очень важен и девиз кинофестиваля: «Доброе кино возвращается».
– Как на Ваш взгляд, наследует ли современное кино традиции советской классики кинематографа?
– Говоря о советском кино, мы говорим о кинематографе, который делался о людях и для людей. Эти картины всегда учитывали желание зрителей узнать о себе правду, но и в то же время – быть больше, чем они сами. Актеры умели передать внутреннее достоинство зрителей. За то их и любили. К примеру, образ Баталова в фильме «Летят журавли» – это образ типичности и оригинальности. Если бы не советское искусство, мы бы «расчеловечились» в условиях, когда Церковь была загнана в катакомбы.
– Как Вы оцениваете работу современных режиссеров?
– Наше великое кино 1920-х годов мы сегодня открываем заново. Это кино абсолютно живое, оно таит в себе столько неожиданного, что о нем надо сегодня говорить, его надо показывать.
Если говорить о документальном кино, оно честно делает свое дело – пишет летопись времени. Его и финансировали одно время как кинолетопись. Сейчас возобладало тематическое планирование. Заявляется тема и автор над ней работает. Но сейчас гораздо меньше «штучных» картин. А в документальном кино очень многое будет решать «штучное» кино. Раньше были строгие заказы: делали три фильма для начальства и один фильм для себя. Вот один фильм для себя, в конечном счете, и оставался как образец.
Что касается сегодняшнего игрового кино, то оно находится, действительно, в каком-то «меж-умочном» пространстве. Есть талантливые актеры и режиссеры. Операторскую школу мы не утратили, а в чем-то даже приумножили. Операторская школа В. Юсова видна по одному кадру, и даже у совсем молодых режиссеров. Отдельные имена появляются, отдельные фильмы есть. Но осмысленная государственная политика в области игрового кино – это очень большой вопрос, который продолжает обсуждаться. И эта ситуация очень напоминает «тришкин кафтан». Нам остается или пуститься на самотек, или ждать, что из этого разнотравья вырастет что-то полезное.
– С каким временем в истории кино мы можем сравнить наше время?
– Сегодняшнее кино я сравнил бы с дореволюционным кинематографом 1910-х годов, когда появились великие Александр Ханжонков и Евгений Бауэр, когда уже была придумана первая модель кинематографа, включая и научно-популярное кино. Но такой кинематограф мог существовать только в условиях ослабленной конкуренции.
Дальнейшее развитие кинематографа нам известно, но сегодня мы имеем процесс скорее обратный. И дело не в том, что прокат был разрушен, а в том, что сегодняшний зритель не соотносит себя с современным кинематографом.
В Советском Союзе существовал огромный спрос на киносказку: индийскую, латино-американскую, зритель был влюблен в такие картины, как «Генералы песчаных карьеров»… И тогда была тончайшая и умнейшая социология кино: Хуциев знал своего зрителя, Михалков знал своего зрителя и так далее. Военное кино делалось такое, которое людям было позарез нужно. Пусть там мало было правды, но было самочувствие, абсолютная вера в победу, любовь к своим.
– Как быть с тем, что сегодня режиссеры берут примеры далеко не с лучших работ в советском или зарубежном кинематографе…
– Человек имеет право смотреть что угодно. Но сегодня сбиты критерии в сущностных вещах. Здесь многое будет зависеть от очень серьезных реформ, но пока надо привыкнуть к тому, что существуют разные потоки в кинематографе.
– То есть: хотите – смотрите сериалы, хотите – фестивальные программы…
– А сейчас нам остается только искать героя (человек должен как-то себя узнавать). В Леонида Харитонова была влюблена вся страна. Буквально через два-три года приходит Баталов, через два-три года приходит Смоктуновский, далее через лет семь приходит Янковский. И вот этот переход от, скажем так, «простого парня» к изощреннейшему интеллектуалу и запечатлело кино. Сейчас это не сформулировано, поэтому и возможны спекуляции и подмены.
Но диапазон поиска велик. Например, таким актерам, как Виктор Сухоруков, Сергей Маковецкий по плечу любая задача. Но кто эти задачи поставит? Есть серьезные сценаристы. И есть очень интересные режиссеры. Но при этом какой-то фатальный разлад всех звеньев кинематографа. Без отчетливой стратегии здесь ничего не получится. Но главное – понимать, что ты делаешь и где твои единомышленники. Не может быть, чтобы в России не произошло возрождение киноискусства.
– В чем для Вас особенность фестиваля «Лучезарный Ангел»?
– Для меня этот фестиваль позволяет найти соотношение мировоззренческих ценностей сегодняшнего зрителя. Наша работа на фестивале и заключается в возможности соизмерить, что же делается в нашем серьезном кино с тем, что называется высшими духовными ценностями. Потому что кино может быть совершенно замечательным, но отношение к вере, к морали, к искусству деформировано. И важно понять, какие мы себе сами ставим границы и хотим ли мы постигать правду жизни.
– Какие в основном поднимаются темы в фильмах, участвующих в фестивале?
– Тот тематический план, который был в кино всегда: патриотизм, семья, терроризм, межнациональные отношения, охрана природы нравственные проблемы, молодежь.
В документальное кино пришло сегодня много молодых талантливых режиссеров. И им важна профессиональная среда.
Илья Эренбург, высказываясь по другому поводу, нашел точное определение сегодняшней ситуации: «день второй». День первый – это была революция сверху – с начала 90-х и до нулевых годов. Сегодня – «день второй» – начало становления. Как сказал Лев Толстой: «Все переворотилось, и теперь только укладывается».
– Можете ли Вы отметить какие-то работы, принявшие участие в кинофестивале «Лучезарный Ангел»?
– Фильм «Линар» – режиссера Насти Тарасовой и оператора Ирины Шаталовой – очень талантливая работа, получившая приз зрительских симпатий. Сюжет таков: мальчику делают серьезную операцию, спасая ему жизнь. Здесь и захватывающее путешествие по многим странам, от которых зависит спасение мальчика, и такая драма, что хватает за душу. «Ленар» – это и имя героя и своеобразный пароль добра.
Мне очень нравится картина «Катя» Анны Шишовой, ученицы Сергея Мирошниченко. В основе сюжета очень тяжелая история: женщина с полукриминальным прошлым понимает, что может погибнуть. Она едет в Индию и находит себя в приюте для бездомных собак.
Я считаю, что лучше рассказывать о том, как живут люди, чем о том, что с ними сделало прошлое или настоящее. Мне нравятся фильмы, в которых есть небоязнь показывать реального человека: сложного, неудобного, иногда парадоксального, непонимающего самого себя, ищущего.
Беседу вела Ирина УШАКОВА