Накануне XX международного кинофестиваля «Лучезарный Ангел» мы продолжаем публикацию серии интервью с его лауреатами и экспертами. Сегодня наш разговор с Андреем Шемякиным, киноведом и телеведущим, вице-президентом Гильдии киноведов и кинокритиков России, экспертом, принимающим участие в отборе документальных картин для кинофестиваля «Лучезарный Ангел».

 

Примириться с собственным прошлым

– Андрей Михайлович, вы давно наблюдаете за развитием фестиваля «Лучезарный Ангел». Могли бы рассказать, в чем его особенность?

– В отборе документальных картин для «Лучезарного Ангела» я участвую с 2008 года. И сразу же фестиваль порадовал меня своей открытостью и пониманием того, что духовно-нравственные ценности не замыкаются в рамки какой-то конкретной конфессии. И в то же время в отношении некоторых совершенно естественных для мирского сознания вещей была высказана очень четкая позиция, в частности, например, о недопустимости разного рода эзотерики. Речь шла даже не о сектах, а об увлечениях йогой, «столоверчением» и пр. Документальное кино берет свои сюжеты отовсюду, и было очень важно не потеряться.

Постепенно-постепенно выкристаллизовывался круг явлений, тем, проблем, которые придавали особенность этому фестивалю. Потому что совершенно не секрет – тот колоссальный мировоззренческий разброд, который царил и царит до сих пор, даже усугубился в чем-то ввиду системного кризиса. И сейчас тенденция у фестиваля максимально расширить сферу воздействия, спектр предлагаемых тем, но не терять определенности. Это, конечно, происходит отнюдь не бесконфликтно. Потому что за это время стало намного хуже с профессией. Что называется, качество сдает. С другой стороны, Духовно-экспертный совет фестиваля, наши батюшки, обнаружили желание учиться. То есть выступать не просто еще одной инстанцией, которая судит, а они захотели разобраться в киноязыке. И с самого начала было проявлено фантастическое уважение и интеллектуальное партнерство, которое со временем дополнилось и совместным духовным деланием, оно появилось как результат.

Правда, раньше у меня была возможность делать ретроспективы, организаторы фестиваля очень охотно на них соглашались. Сейчас, ввиду всем известных обстоятельств, возникли сложности с финансированием.

А я бы сейчас как раз сделал ретроспективу на тему «Война и вера».

– А что открывает такой жанр, как ретроспектива?

– Если абстрагироваться от темы войны, то наша история, в частности, и XIX век, – это было время всевластия художественной литературы. Литература была второй властью, и таковой она и осталась, когда власть сменилась и стала безбожной, что и поставило художника в России в совершенно специфическое положение.

Со священством диалог при советской власти был в лучшем случае окарикатурен, а чаще всего замалчивался, сейчас всё это можно продемонстрировать посредством ретроспектив, включая замечательные экранизации и тех времен, – отнюдь не все они происходили под знаком воинствующего атеизма.

Нам необходимо уйти от трагического безбожия XX века, пусть это испытание и дало нам много ценного и важного в духовной культуре. Надо вернуть ощущение, если угодно, дома, купола, звёздного неба над головой.

Вот такие вещи надо включить в повестку. Это просто так не даётся. Сами режиссёры должны опять вложиться в это максимально полно. И при этом не дидактически, потому что сейчас реакция на учительную составляющую нашей традиции гораздо более жёсткая. Встаёт вопрос, а на каком основании, почему и т.д. То есть настолько основательно многие вещи были забыты.

Надо помириться с собственным прошлым. Это безумно тяжело.

– А документальное кино может помирить общество с собственным прошлым?

–  Может. Если это осознать как задачу, ввести это в повестку. А у нас уже новое поколение прекрасно себя чувствует в этом состоянии тотального противостояния, что только ни видит вокруг, но говорит: «Ну и ладно».

При этом происходит та самая подмена, которая волновала в принципе уже в XIX веке русских интеллектуалов очень сильно, – подмена религиозного, духовного – государственным. Другое дело, что тут я уже умолкаю, потому что решать вопрос о соотношении Церкви и государства сегодня – дело неблагодарное. Просто по определению мы получили новый виток якобы «симфонии», но надо помнить, что именно это состояние нашего общества перед революцией и позволило большевикам некогда почувствовать себя «религиозно призванными» нести новую веру, а не просто тотальным насилием уничтожать верующих и священников.

Но над созданием истории новомучеников, – слава Богу, уже трудятся церковные историки, – для тех, кто хочет разобраться, есть что почитать. Фигуры крупнейшие встают. Это нужно продолжать. Но это просто одна из сторон возможной деятельности – просветительская. Духовную составляющую к ней полностью свести нельзя. Но и она нужна, то есть необходим не только стержень, но и почва, на которую можно встать обеими ногами, не обращая внимания на брань, на подлоги. Работать – и всё.

 

Об искренности и откровенности

– Какие подмены в плане обращения к историческому опыту или в отношении современности наиболее опасны?

– В документальном кино это подмена искренности откровенностью. Это когда говорят об общеизвестных вещах, но изображают дело так, как будто только что их открывают. А вот попробовали бы «от сердца к сердцу» вести разговор – это то лучшее, что было в нашем кино и что сохранялось вопреки всем культурно-историческим модам, – вот здесь как раз-таки подмены мне видятся особенно опасными.

И второй момент – общий. Глобальная подмена, на мой взгляд, когда частично реставрируется некая составляющая советского как русского.

Русское – это, мол, советское. Советское – это и есть, мол, русское. Дескать, и то, и другое – это Россия. Но эта стратегия не совпадает с историей, с исторической драмой, даже трагедией, которая была пережита.

Это даже не реставрация, это реституция – возвращение украденного изначально. Будь больше правды, спекуляции на тему «Сталин и вера» были бы гораздо более затруднительными. В своё время покойный Валерий Золотуха сделал замечательный фильм «Ангел Русской Церкви против отца всех народов» (Россия, 2005). О подвиге Церкви во время войны мы узнаем по большому счёту только сейчас.

С другой стороны, сегодня всё идёт в ход, чтобы рассорить всех под темными предлогами, – и жалко, что обнаруживает себя вновь зависимость Церкви от государства, мы это уже проходили и ни к чему хорошему это не привело.

Но это всё внутренние споры, поэтому особенно важно, чтобы всё это отслеживалось, попадало в сферу внимания Духовного экспертного совета, потому что всё равно просветительская составляющая фестиваля незаменима. Кино обладает своей сферой воздействия и своими методами воздействия на сознание и подсознание.

 

Миссия кинодокументалиста

– Вы как-то сказали: сегодняшний зритель не соотносит себя с современным кинематографом. Почему? И что с этим разрывом делать?

– Преодолевать, изживать, показывать жизнь современника такой, какая она есть. Это как раз миссия. Это миссия в культуре так же, как в своё время в первом поколении русской эмиграции была миссия, которую Зинаида Шаховская сформулировала «Мы не в изгнании, мы в послании».

Слава Богу, очень многое вернулось. Возвращаются имена, возвращаются храмы. Это огромное достижение, тем более что реакция на это тоже достаточно жёсткая. Не умолкают споры о том, какое мы государство – светское или несветское? А это еще одна подмена: хотели свободы – а получили власть…

А надо бы вспомнить, что среди первых наших купцов было много старообрядцев и не только протестантская этика формировала дух капитализма, но и этика православного нестяжания. А вера в слово, которое было важнее, чем договор? Почему всё это не воссоздавать? Надо показывать жизнь священства – это те, о ком десятилетиями ничего не знали в стране.

– Как зрителю научиться смотреть кино?

– Я не знаю, что ответить. Хотя и читаю лекции о том, как смотреть кино. Во-первых, зрителю надо позволить себе впитывать, анализировать, сначала не блокировать собственные эмоции, допустить их, а потом уже разобраться в причинах своей реакции. А не то что – вы не приняли, значит плохо. Надо подумать о том, почему и что вы приняли или не приняли.

– Можете из своего зрительского опыта привести примеры?

– Я впервые почувствовал, что такое православие, когда посмотрел фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублёв».

 

Что такое хороший документальный фильм?

– От документалистов приходилось слышать, что нынешнее военное противостояние подается в жанре блогинга, скорее журналистики, чем документалистики, а нужна другая фокусировка, подача. Вы бы как ее определили?

– Первый шаг, это неизбежно, надо наработать материал. А потом уже просто приходит конкретный автор. Режиссер со своим взглядом, которого не спутать ни с каким другим. Это не может быть сразу, не может быть быстро. Конечно, автор – это всегда выбор, позиция, за всем этим стоит человек. Вот тут-то как раз разница между искренностью и откровенностью и начинает прослеживаться.

Нельзя, снимая фильм про войну, остановиться на фиксации только внешнего, не показывая, что происходит с людьми внутренне. Но это чрезвычайно напряжённая сфера, здесь должны появиться сильные фильмы, а для этого нужны авторы.

Я говорю «должны», хотя приказать никто не может. Вот Андрей Тарковский сделал «Сталкера», и насколько вовремя это оказалось!

– У вас есть любимый кинообраз?

– Есть, но он еще не воплощен должным образом в кино – образ плачущей Богоматери. Именно на этот образ так восставали в воинствующем безбожии раннего советского кино, – показывали там всякие якобы специальные трубочки, чтобы слезы лились. «Подлог это, мол, всё, обманывают трудящихся». Но как бы кто там ни изгалялся, а культ Богородицы в России, Матери-Заступницы, наравне с почитанием Христа чрезвычайно важная составляющая нашей культуры. Эти образы очень сильно действуют до сих пор. А сейчас появились фильмы о конкретных иконах, о том, как их искали, что с ними происходило, – это очень интересно. Просветительской функции у кино никто не отменял.

– А у вас есть какой-нибудь аргумент для неверующего или, может быть, это киноаргумент?

– Главный аргумент – это духовное потрясение. Если вы при просмотре кинокартины чувствуете, что это всё как если бы с вами происходило, у вас возникает чувство причастности – вот это, собственно, и есть единственный аргумент. Человек тогда выходит из кинозала чуть-чуть другим. Но этого колоссально трудно добиться. Потому что слишком всё у нас вновь стало «партийным» – это мы признаём, вот это мы так вот называем, за тем-то мы зорко следим. Так нельзя. Кино, конечно, это всегда могучий конкурент за умы. Но потому-то тут и нужны живые сюжеты, лица и т.д. – чтобы всё это было совершенно естественно.

Я с вами поделюсь формулой, сам её нашел.

Что такое хороший документальный фильм? Это фильм, с героем которого вам хочется встретиться без посредника в виде меня, автора и режиссёра, сценариста. Вот посмотрели фильм, и его герой становится вашим другом. Вы можете его найти, и личные отношения у вас могут продолжиться уже в жизни. А знакомство состоялось через кино. Это высшая награда. Я знаю такие случаи.

 

Человек должен почувствовать, что он не одинок

– Мимо каких, на ваш взгляд, остросоциальных проблем сегодня не может пройти кинематографист?

– Это прежде всего обнищание. Просто теперь обнищание уже не только материальное, но и духовное. Выяснилось, что дело не в секуляризации, что тревожило очень многих русских мыслителей. Недаром у нас религиозная и философская позиции не противопоставляются друг другу. Обычно бывает – есть философская – вот рацио, а есть религиозная. У нас не было этого противопоставления, что породило упреки в несамостоятельности религиозно-философской мысли, но это ничего не значит.

Путь от сердца к сердцу безумно сложный, его нельзя путать с внешней эмоциональностью, с истерикой. А нагнетать можно за милую душу! Не быть пропагандой, но быть рядом, вместе – это очень важно. Вот такого кино сейчас отчаянно не хватает.

Человек должен почувствовать, что он не одинок (кажется, «должен» не совсем то слово), что он не один, что рядом есть кто-то. И этот опыт у нас был, и как раз через культуру он вполне может вернуться в полном объёме.

Кстати, только что на фестивале «Россия» получил приз (и не один) фильм замечательного режиссёра из Бишкека Алижана Насырова «Медик» (Киргизия, 2023). Он сделал картину о враче, который де-факто исполняет пастырскую миссию, хотя он просто лечит людей, находится с ними рядом в самых невероятных ситуациях, сопереживает им, утешает их. Внутренне его совершенно спокойно можно сопоставить с духовными лицами. Так же, как и героя фильма «Паровозных дел мастер» режиссера Павла Селина (Россия, 2023). Человек всего лишь ремонтирует паровозы. А это совершенно изумительный человек, он мог бы быть священником. Важна личность, его глубина и наполненность, ее способ общения с близкими.

Нужны фильмы о пастырях. Зачастую это незаметные люди с совершенно уникальным складом личности, вызывающие особое доверие. Их подвижничество сегодня противостоит тому «героизму», в том числе и фальшивому, на основании которого так расплодился в нашей стране языческий культ героев.

Есть подвижники, а есть герои. Это то, о чем отец Сергей Булгаков написал в «Вехах» в своей гениальной статье. Подвижничество – это очень наше, без чего наша культура просто не выдержала бы.

Сегодня у нас огромное количество всяких усечений под благовидным предлогом: то нельзя, это не положено. Люди перестают понимать, где они находятся, почему нельзя-то? Но всё равно, считаю, что у нас и этот запретительный негативный опыт стал подспорьем для духовного и творческого подъема…

– Вы могли бы конкретно назвать, что именно мы приобрели?

– Например, ахматовский «Реквием» – это в литературе. В кино очень долго мы специально об этом даже ретроспективы делали – например, про образ священника. Выяснилось, что он не только не раскрыт, здесь есть определённый страх, потому что надо обладать всей полнотой знания и понимания того, что существует в духовной культуре. Тут я за просвещение. Кинематографистам оно тоже необходимо.

– Каков герой нашего дня (в хорошем смысле герой)?

– Человек, который не знает о своем героизме. Это простые люди, которые просто делают своё дело. Вот я видел такого человека: он дважды выходил получать награды за других. Просто, что называется, только что из окопов. Пожелал всем вернуться домой. Никакого пафоса, никакой истерики. Действительно потрясающий человек. Он говорит: я к кино не имею никакого отношения, просто здесь представляю тех, кто должен был бы выйти и взять награду. А зал был в полном восторге.

 

Восстанавливать связи между людьми

– Вы как-то говорили, что связи то и дело рвутся, а документальное кино помогает восстанавливать связи между людьми. Могли бы вы привести пример фильма, который на это повлиял?

– Например, фильм Юлии Бобковой «Беглецы» (2022). Она собралась снимать очередную серию про тюрьмы (сейчас такой цикл делает команда Сергея Мирошниченко, включая, естественно, и рассмотрение проблем священников, окормляющих заключенных). И вот ей попался сюжет – у героя, нашего соотечественника, проживавшего в Европе, отобрали родительское право опекать своих детей, отдали их в приемную семью. А отец их выкрал, и вот за ним – погоня. Потрясающее кино. Газетный факт приобрёл почти символический смысл. Фильм переломил общественное мнение. Детей оставили у отца. Этот процесс в реальности ещё не закончен. Но я думаю, что фильм сыграет положительную роль. Казалось бы, да, воровать плохо. А если это твои дети? А если это нечестный закон, не подумавши принятый? Думайте, а может быть, взять да изменить всё – отменить такой закон? И так далее, и так далее.

– Каких картин, по-вашему, сегодня не хватает?

– Не хватает картин об умном делании, о внутреннем опыте человека… Что ему помогает преодолевать трудности?

Только что состоялся дебют режиссера из Питера – Юлии Макаровой. Она сняла фильм «Горький мёд» (Россия, 2023), получивший приз за лучший дебют на екатеринбургском кинофестивале «Россия». Это фильм о молодой женщине, поставившей себе цель сохранить пасеку, завещанную ей её отцом. Она вся в действии, ничего такого особенного не говорит, но за этим столько искренности и столько активности, если угодно, и чёткого понимания, где какая грань, за которой активность становится уже идоложертвенностью. Потрясающее кино. Прекрасно снято.

Так что я еще раз повторю – лучше этой формулы ничего, думаю, не придумать: хороший документальный фильм – тот, с героем которого вы хотели бы познакомиться в жизни.

 

 

Беседовала Ольга Орлова