Приём фильмов на XV Международный благотворительный кинофестиваль «Лучезарный Ангел» идёт по четырём номинациям: полнометражное игровое кино, короткометражное игровое кино, документальные фильмы и анимация. Впечатлениями от поступающих на фестиваль работ и мыслями о развитии киноязыка делится эксперт по отбору игрового короткометражного кино, кинорежиссер, член Союза кинематографистов РФ, Член Гильдии кинорежиссеров РФ, доцент кафедры кинорежиссуры ВГИКа Владимир Иванович Тумаев.

– Владимир Иванович, скажите, пожалуйста, каково Ваше общее впечатление от работ, которые поступают на фестиваль в этом году? И, может быть, уже есть какие-то интересные «изюминки», которые можно назвать, не разглашая названия фильмов?

– Конкурсная программа игровых короткометражных фильмов этого года полностью еще не сложилась, но уже сегодня можно отметить высокий уровень картин, которые в неё входят. Среди фактов, которые могут вызвать интерес, – например, то, что в одной из работ в главной мужской роли снялся актёр и музыкант Пётр Мамонов. Уже сам факт участия такой загадочной личности привлекает внимание к ленте.

– А по каким принципам происходит отбор фильмов в конкурсную программу фестиваля?

– Если говорить о главных критериях отбора фильмов на кинофестиваль, то это торжество духовного над бездуховным, гармоничное сочетание формы и содержания, отсутствие насилия и нецензурной брани.

Надо сказать, что поступает много интересных работ, которые не рассматриваются из-за обилия очень грубой, при этом абсолютно не обоснованной, лексики. Это форма эпатажа, следование моде или какое-то желание «встряхнуть» зрителя… но в итоге нужной эмоции от такого фильма не остаётся. Молодым режиссёрам самим это надо как-то понять, потому что никакие проповеди не подействуют, пока сам человек не почувствует, что можно, а что – нельзя. Есть грань, которую переходить не стоит, потому что это искусство.

На фестивале каждый проект подвергается строгому обсуждению экспертами Духовного экспертного совета, после чего выносится окончательный вердикт.

Свою миссию в этой работе я вижу в том, чтобы отбирать и защищать фильмы с гуманистическим содержанием, в которых главный инструмент воздействия – это не наставление и поучение, а живая эмоция, напрямую влияющая на душу человека.

– «Лучезарный Ангел» – фестиваль, в организации и проведении которого значительную роль играют представители Русской Православной Церкви. В конкурсной программе фестиваля фильмы с ярко выраженной христианской религиозной тематикой, с церковной атрибутикой занимают заметное место?

– Идеи христианства – они носят общий характер. Здесь всё трактуется широко, важно, чтобы в картине содержалось внутреннее пространство духовности. Мы отбираем картины не только православного направления, потому что мы столетиями живём такой семьёй, где есть самые разные религии. Поэтому было бы странно, если бы мы избирали отличный от всех путь. Мы стараемся отбирать всё лучшее, что делается везде.

Например, в этом году есть интересный фильм молодого чеченского режиссера, в котором уверенным кинематографическим языком дан чеченский мирный уклад жизни, в которую неожиданно врывается горе. Это снято потрясающе сдержанно. В этом менталитет народа – какая-то такая сдержанность, но внутри всё очень эмоционально.

У нас есть фильм молодого абхазского режиссера, который, наоборот, очень динамичный, зрелищный, настоящая зрительская работа, рассказывающая о кровной мести.

Вообще география работ достаточно широка: Россия, Казахстан, ближнее зарубежье, Великобритания…

– В коротком метре конкурсанты это, в основном, молодые режиссёры?..

– Да, почти все начинающие. Некоторые ещё учатся. Довольно много студенческих работ. Это Высшие курсы сценаристов и режиссёров, там очень высокий уровень, другим заведениям с ними трудно соперничать. Единственный, кто держится на таком же уровне, – это ВГИК. Там много мастерских, много талантливых начинающих режиссёров, это очень сильные конкуренты. Например, одному молодому выпускнику ВГИКа удалось воссоздать на экране эпоху пятидесятых и снять содержательную психологическую драму из жизни взрослых, многое повидавших людей.

– Можно ли выявить какие-то тенденции на основе поступающих материалов? Возможно, не только в этом году, но вообще в последние годы?..

– Тенденции – это обновление киноязыка. Даже несмотря на общее предпочтение, отдаваемое на фестивале работам более традиционного характера. И, конечно, это желание говорить о каких-то острых проблемах. Совсем формальных работ на фестивале нет, Духовный экспертный совет их не принимает.

– А «формальные работы» – это что такое?..

– Формальные работы – это те, где содержание построено целиком на форме. С помощью какой-то яркой формы режиссёр пытается донести свою мысль. Сюжет здесь не главное, важна новизна формы – какие-то ощущения, построение кадра, движение камеры, свет, цвет… Такие работы на фестиваль не проходят. Но те работы, которые проходят, включают в себя элементы современного киноязыка, и это меня радует. Фестиваль не должен ассоциироваться с каким-то консерватизмом, с устаревшими подходами, формами… Я сам стараюсь отбирать картины, в которых есть то, что свойственно нарождающемуся киноязыку сегодняшнего дня.

– Поясните, пожалуйста, что Вы понимаете под традиционным характером работ?

– Традиционное – это то, что называется классикой, где есть законы, открытые много тысячелетий назад, они действуют до сих пор. Там, где это есть, – там есть соучастие зрителя, который начинает сопереживать герою, участвовать в этом, и, в конце концов, может даже дойти до катарсиса.

Я давно убедился, что чем проще говорит художник – тем сильнее может быть высказывание. Яркая форма часто скрывает слабость содержания, его недостаточность. И вещи, имеющие яркую форму, но слабое содержание, не так сильно влияют на зрителя. Он может быть удивлён, поражён, но не потрясён. Потрясение – это чувственное восприятие, что я считаю самым важным элементом. Поэтому стараюсь отбирать картины, где есть возможность такого высказывания, такого общения – через душу, через чувство.

– А какие элементы современного киноязыка есть в отбираемых на фестиваль работах?

– Недосказанность. Необъяснённость многих вещей. Много подтекста, то есть не такое общение, где всё выкладывается через слова, нет – многое становится ясно только через контекст. Не линейное построение, а сложное, с возвращениями к событиям прошлого, где продолжение может стоять в начале. Таким образом, есть какая-то сложная для восприятия форма, но она в ходе просмотра не должна вызывать напряжения, всё должно читаться достаточно свободно. И, что касается недосказанности, то тут точное драматургическое построение позволяет в нужный момент сказать то, что важно, чтобы зритель был постоянно увлечён интригой, ждал, что будет дальше… Мне кажется, это и есть современный киноязык.

– Но ведь, что касается нелинейного построения, это было ещё в «Гражданине Кейне», вышедшем на экраны в 1941-м году…

– Да, с «Гражданина Кейна» это и началось. Режиссёры французской новой волны его подняли, разобрали – и дальше начался новый кинематограф. Но при всём при том, что это уже давно известные вещи, их массовое использование началось сравнительно недавно, в 1990-е – 2000-е годы. До этого это всё-таки были какие-то отдельные случаи.

– Можно ли говорить о каком-то круге тем, который привлекает участников фестиваля?

– Я бы сказал, что главная тема – это всё-таки семья. Семья, отношения, мужчина и женщина. Это такой традиционный круг. Думаю, он вечен и не прекратится никогда. Без этого круга и жизни нет. Темы вечные, просто сам подход к ним – он продиктован нашей реальностью, нашими какими-то обстоятельствами. И я считаю, что когда молодые режиссёры начинают входить в этот круг, это привносит какую-то свежую струю, какую-то самобытность, это очень позитивный момент.

– А можно ли сказать, что работы этого года чем-то отличаются от предыдущих?

– Я только третий год работаю отборщиком на фестивале. Каждый год есть три-четыре очень сильные картины, и это как раз показатель стабильности. Основная сложность в том, чтобы отследить огромное количество фильмов, которые возникают, и успеть среагировать, что они появились. Мне это частично удаётся. А если сравнивать самые сильные картины этого и прошлого года, я не могу выделить, что сильнее. Это такой мир, который в один год не меняется. Нужен продолжительный период, чтобы заметить эти тенденции и чтобы они вдруг обнаружили какое-то новое качество.

– Понятно, конечно. Владимир Иванович, спасибо Вам большое за беседу!

– И Вам спасибо, всего доброго!

 

Беседовала Елена Чач