Один из самых умудренных членов Духовно-экспертного совета кинофестиваля «Лучезарный Ангел» протоиерей Борис Левшенко, которому в этом году исполнилось 88 лет, долгое время возглавлял кафедру догматического богословия Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Преподавал эту ответственную дисциплину о главных смыслах мироздания.

А главный акцент в программе кинофестиваля этого года делает на сказках и приглашает родителей с детьми прийти и посмотреть их всей семьей. Потому что в сказках-то на самом деле нечто самое важное для каждого из нас, для всего народа и выражено, пусть и иносказательно.

 

Память народа

 

– Отец Борис, каково общее впечатление от фильмов, заявленных в этом году в программу кинофестиваля? Возможно ли их сравнить с киноработами прошлых лет?

– От фестивальной программы этого года впечатление у меня хорошее, смотрел представленные на конкурс фильмы с удовольствием. Не могу сказать, что какая-то вырисовывается тенденция по сравнению с работами предыдущих лет. Однозначно тут ничего сказать нельзя. Каждый год бывает что-то неожиданное и очень интересное. Так же, как и внезапно обнаруживает себя и что-то совершенно пустое, – такие фильмы мы стараемся отсеивать.

– А что заинтересовало в фильмах, отобранных для программы этого года?

– Самое интересное – это, пожалуй, обращение авторов к сказкам как в мультипликации, так и в фильмах для детей. Там, где обращаются к этому исконному народному творчеству, получаются потрясающе интересные опыты. Сейчас не то что о Евангелии, но даже просто о нравственности напрямую, в лоб говорить уже даже с детьми, не то что с молодежью, трудно.

– Вспоминается, Н.В. Гоголь считал, что искусство – это зримая ступень к христианству, к его внутренней сути, святая святых. Даже его современники – что говорить о наших – полагали, «не в силах встретиться прямо со Христом». Назначение художественных образов – просвещать душу, вести её к совершенству.

– Да, мне близки эти рассуждения классика, и сказка тут именно инструмент, который помогает выполнению этих задач. Гоголь и сам ведь к народному творчеству обращался, оттого те же «Вечера на хуторе близ Диканьки» так популярны.

Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок. Известно, что сказки не на пустом месте создаются, а как память народа, а значит, в какой-то степени мы соприкасаемся с осмысленным поколениями, жившими до нас, прошлым. Нам передают нечто существенное для нашего бытия. Это те координаты, которые надо учитывать. И время на самом деле нелинейно, и пространство имеет свои загадки – вспоминайте сказки, там всегда есть подсказки, как надо себя вести, и это лишь иносказания о том, что происходит в жизни каждого.

Сказки – вещь чрезвычайно важная. И то, что сейчас им вновь уделяют внимание, меня радует. Потому что зритель так действительно встречается с самим собой подлинным, вступает в диалог с архетипом своего народа.

 

Потрясающие намеки сказок

 

– А можно ли сравнить изложенные киноязыком сказки с работами, где авторы просто фиксируют современность?

– Если сравнить современные зарисовки с глубиной сказок, это сравнение будет не в пользу современности. Современность тоже хороша, но только как объект приложения творческих сил. И найдется ли их столько у современника, сколько из рода в род аккумулировалось в народном творчестве? Сказка – это универсальный инструмент передачи из поколения в поколение нравственной памяти народа, поэтому этот инструмент лучше, чем всякого рода современные изощрения.

Даже мультипликация, если она основана на сказке, предоставляет простор воображению увидеть расстановку сил в этом мире, – осознать, где ты находишься, сделать выбор – с кем хочешь быть. Детям, молодежи надо давать пищу для души, ориентировать их, сподвигать к добру, показывать, насколько оно действенно, как побуждает.

Делаю этот акцент, может быть, еще и потому, что в детстве сам я очень любил русские сказки, зачитывался ими. И прожитые годы спустя могу сказать, что они помогли мне по жизни. Это вовсе не трата времени. Причем я имею в виду именно наши русские сказки, не то что международные какие-нибудь. Сказки всех народов мира тоже имеют плюсы, но самое существенное – это соприкосновение с собственной историей.

– Не во всех русских сказках есть христианские мотивы…

– В русских сказках есть нравственное начало. Они кажутся легкомысленными, но на самом деле нравственный мотив всегда есть, а это то, что связано с глубинами народа.

– Кого-то из воцерковленных родителей могут настораживать все эти лешие, Кащеи Бессмертные…

– Часто сказки выглядят по-сказочному. Вроде действительно Баба-яга, Кащей Бессмертный… Но это образы смерти. Кащей-то и оказывается на поверку вполне себе смертным, как бы кто там в этом мире ни помышлял себя бессмертным, а это весьма распространенный соблазн. Мы об этом не задумываемся, но многие живут именно так. И хоть сказка, а могла бы донести это memento mori (лат. – “помни о смерти”). Всё это здорово в сказках проскальзывает. Не в лоб, а именно намеками. Разве это не нравственное поучение? Конечно, нравственные поучения в более прямом сконцентрированном виде мы находим в библейских книгах – особенно в книге Премудрости Соломона сосредоточен этот свод. Но также это проявляется и в лучшем народном творчестве.

 

Слова назидают, а примеры убеждают

 

– Известно, гений всегда народен. То есть вы бы пожелали авторам кино, мультиков для детей, молодежи больше обращаться к памяти народной?

– На пустом месте что великое не создашь.

– Какие кроме сказок есть нравственные ресурсы, к которым современные кинематографисты могли бы обращаться?

– Главный такой ресурс Библия – его мы уже назвали. Можно брать отсюда концепции, идеи и прилагать их к современности. Замечать, когда человек с добром идет к другому, помощь оказывает – здесь всегда есть поучение, пример того, как надо поступать.

– «Слова назидают, а примеры убеждают», – как говорят старцы. У кинематографа, который в большей степени показывает, чем рассказывает, колоссальный потенциал убеждения.
А из-за чего не допускали фильмы на кинофестивали? 

– Чаще всего из-за безнравственности.

– В чем это выражалось?

– Нарушение нравственных, моральных норм в кадре преподносится как нечто само собой разумеющееся, – вероятно, авторы сами не отдают себе в этом отчет. Но это коробило и религиозное чувство, и просто нравственное. Такие фильмы отсеивались.

– Приходилось ли делать исключения? Что-то, допустим, формально в фильме не подходило по требованиям фестиваля, но было в нем здоровое, духовно-нравственное зерно, и фильм допускали.

– Да, такие примеры были.

– То есть больше делается упор на внутреннее содержание и главный посыл фильма?

– Конечно. Не зря же у нас фестиваль Доброго кино. Что такое добро? Мы живем до тех пор, покуда мы кому-то нужны. И в этом отношении фильмы хороши, когда они кому-то могут помочь по жизни. Если это одновременно и память народа, и твоя собственная память.

– Кинематографисты отмечают: все равно, чтобы ты ни снимал, это будет о том, что ты знаешь – весь ты все равно проявишься в работе, вся твоя жизнь, вся твоя память.

– Да, и кстати, когда вы спрашиваете о фильмах, ловишь себя на том, что фабула как-то забывается, но помнится вывод, который был сделан.

 

Беседовала Ольга Орлова