В программе XX юбилейного кинофестиваля «Лучезарный Ангел» запланирован большой тематический показ «От Великой Отечественной до наших дней. Усваиваем ли мы уроки истории?»
О том, каким должно быть кино о войне и о любви к Родине, кто он – герой нашего времени, и что должен уметь настоящий режиссер, мы говорим с Владимиром Петровичем Фокиным, народным артистом РФ, режиссером, сценаристом, профессором ВГИКа и членом жюри полнометражного игрового кино «Лучезарного Ангела».
Владимир Петрович Фокин – кинорежиссер, сценарист, актер. Заведующий кафедрой актерского мастерства Всероссийского государственного университета кинематографии имени Сергея Герасимова (ВГИК). Народный артист Российской Федерации, заслуженный деятель искусств России. Секретарь Союза кинематографистов Москвы. Член Правления Союза кинематографистов России.
Режиссерские работы: «Ливень» (1977), «Смерть чиновника» (1978), «Сыщик» (1979), «Александр Маленький» (1981), «ТАСС уполномочен заявить» (1984), «Клуб женщин» (1987), «До первой крови» (1989), «Дом для богатых» (2000), «Пятый ангел» (2002), «Ниоткуда с любовью, или Весёлые похороны» (2007).
– Владимир Петрович, вы давно сотрудничаете с кинофестивалем «Лучезарный Ангел», участвуете в работе жюри. Чем для вас ценен этот фестиваль? В чем его отличие от других?
– Если в этом году отмечается двадцатилетний юбилей фестиваля, то у меня юбилей наполовину: я сотрудничаю с ним ровно десять лет. Но я отлично помню, как и почему фестиваль возник. Двадцать лет назад отечественное кино было, как бы помягче сказать, не в лучшем состоянии. Очень многие режиссеры постперестроечного времени считали своим главным и единственным творческим долгом облить грязью Россию, Советский Союз и людей, их населявших, «открыть глаза» зрителям на ужас нашей истории и современности. И фестиваль «Лучезарный Ангел» возник как альтернатива этому не слишком чистому потоку.
Он должен был напомнить зрителям, что кино – это не только публицистика с отрицательным знаком, но прежде всего, высокое искусство. Положительная оценка фильмов фестивальным жюри помогала лучшим картинам найти путь к зрителям.
Мне кажется, если поначалу решать эту задачу не всегда удавалось, то в последние годы движение к широкому зрителю стало главным признаком фестиваля и отличием его от других. И еще одну важную особенность хочу подчеркнуть: это фестиваль доброго кино.
– Да, и большинство зрителей стремятся смотреть именно такое кино. Но это понятие, вероятно, требует сегодня определения – что такое доброе кино?
– Сначала надо отличать кино доброе от добренького. Вряд ли будет интересен фильм, в котором все герои исключительно хорошие. Или наоборот. Мы с вами говорим на кафедре актерского мастерства ВГИКа, и нас окружают портреты моих великих предшественников, в прежние годы возглавлявших кафедру. Вот Сергей Бондарчук. Его фильм «Они сражались за Родину» по роману Михаила Шолохова – добрый или не очень, ведь он снят в жесткой манере и там убивают очень хороших людей? Но это кино, которое возвышает человека, формирует в его сознании позитивную программу.
Или, например, помните накал ненависти в глазах Олега Кошевого? Эту роль в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия» исполнил артист Владимир Иванов. Олег – хороший добрый парень, но он весь проникнут ненавистью к врагам, к фашистам, к немцам. И эта ненависть была совершенно справедливой.
Я родился через четыре месяца после войны. Половина ребят в нашем классе росли без отцов. И мы очень хорошо понимали это кино.
Или фильм «Радуга» Марка Донского – о тяжелой судьбе советской партизанки. Это настоящее искусство, потому что через показ ненависти, смерти оно рождает в душах зрителей высокие чувства. Я думаю, это более чем просто доброе кино.
– Есть ли в сегодняшнем отечественном кинематографе произведения такого уровня, как те шедевры, о которых вы говорите?
– Большая часть моей жизни прошла в советское время. Сейчас его называют кошмарным. Но, как ни парадоксально, в ту эпоху рождались шедевры, представлявшие непреходящую художественную ценность. И они вошли в сокровищницу мировой культуры. В постперестроечное время мы получили безграничную свободу. Но пока что поставить наше современное кино рядом с высокими достижениями советского времени не получается. Я очень надеюсь, что такого уровня фильмы могут появиться на фестивале «Лучезарный Ангел».
– А есть к этому предпосылки или примеры?
– Да. Поначалу выбор фестивальных фильмов меня порой удивлял. Повторю, что фестиваль возник как антитеза, противопоставление тем фильмам, которые очерняют наше прошлое и настоящее. И вот, если появлялась картина, в которой действовали люди с положительными намерениями, то она могла попасть в поле зрения жюри и стать участником фестиваля, даже несмотря на невысокий художественный уровень, только потому, что она «добрая». Конечно, работа должна соответствовать фестивальному девизу, но прежде всего – критериям искусства по режиссуре, драматургии, актерским и прочим компонентам. Поэтому на первых фестивалях фильмы-призёры, совмещавшие эти качества, побеждали «за явным преимуществом».
Однако с каждым годом фестиваль набирал профессиональную мускулатуру, и фильмов, которые требовали острой творческой дискуссии в жюри, становилось все больше и больше. В прошлом году были три картины, сделанные на высоком художественном уровне, они шли с большим отрывом от остальных («Однажды в пустыне» (Россия, 2021) реж. Андрей Кравчук; «Приключения маленького Бахи» (Россия, 2022) реж. Александр Галибин; «Родители строгого режима» (Россия, 2022) реж. Никита Владимиров – Ред.). Фестиваль набрал силу. И должен сказать, что многие режиссеры считают для себя честью стать обладателем статуэтки «Лучезарный Ангел».
Сегодня «Лучезарный Ангел» занял достойное место в обширном списке российских кинофестивалей, и это место, пожалуй, в самой верхней части рейтинга.
– Сейчас у нас много говорят о патриотизме, снимаются фильмы на патриотическую тему: и о Великой Отечественной войне, и о достижениях наших спортсменов и космонавтов в мирное время. Что для вас патриотическое кино? Что важно – тема? Идеологическая риторика? Выбор героя? Или патриотизм – нечто более тонкое и сложное, чем такие очевидные решения?
– Ну конечно, фильмов много, это очень бодрящая тема. Но я считаю, что патриотизм – это то, о чем меньше всего надо орать. Человек, любящий Родину, никогда не бегает и не кричит: я люблю мою маму, я люблю моего папу, моего брата, сестру, мне нравится наше село, в котором я родился, или столица, в которой я живу. От этого никому ни холодно, ни жарко. Патриотизм – это глубоко интимное чувство. И ему претит любая дидактика с экрана, любой указующий перст. Как и всякому истинному, глубокому чувству. Если автор фильма или книги начинает тебе вдалбливать: «Ты должен любить Родину!», то вряд ли он достигнет цели – люди не любят, когда их поучают, тем более лобовыми ударами. Искусство обращается не к разуму, а к сердцу человека.
А бывает прямо совсем наоборот: человек, больше всех кричащий о патриотизме, оказывается предателем. Вы помните мой фильм «ТАСС уполномочен заявить»?
Этот фильм, что называется, «основан на реальных событиях», почти реконструкция того, что было на самом деле. Главный герой этой картины Сергей Дубов, в реальности Александр Огородник, секретарь комитета комсомола МИДа. Ну, просто праведник – внешне. Говорил так, что ему позавидовали бы люди из газеты «Правда». А он оказался агентом ЦРУ под кличкой Трианон. Да еще и отравил свою любовницу.
«ТАСС уполномочен заявить», конечно, патриотическая картина. Да только вы в ней не найдете ни одного лозунга, призывающего любить Родину. Нет никаких прокламаций, но люди ведут себя таким образом, что каждый зритель понимает: они настоящие патриоты. Не случайно эту картину, хоть ей уже 40 лет, показывают на разных каналах, и она пользуется успехом, в том числе и у совсем молодых людей.
И еще один важный штрих. Ты испытываешь гордость за свою страну? Хорошо. Но это не значит, что ее надо только хвалить за все, что происходит, и не замечать проблем и недостатков.
– Новых фильмов о войне сейчас тоже много. Ваш фильм «Александр Маленький» – тоже о войне, но он неброский, даже тихий, без ярких эффектов, но потому сильно воздействующий на зрителей. Кажется, фильм даже не про войну, а про людей, которые, несмотря на весь ужас того, через что им пришлось пройти, все же остались людьми…
– Можно и так сказать. Этот фильм, как и «ТАСС уполномочен заявить», тоже основан на реальных событиях. В мае 1945 года советская военная администрация создала на острове Рюген в Германии детский дом, в который собирали беспризорных немецких детей, потерявшихся или лишившихся родителей в кровавой войне. Наши воины спасали детишек и через газету «Теглихерундшау», в которой печатали их фотографии, помогали найти родителей или родственников.
И у главного героя – Игоря Цветова был прототип, капитан Александр Дымшиц. У этого фильма было три автора сценария. Сначала его писала Ингебурга Кречмар, участвовавшая в тех событиях. Потом написал свой сценарий Валентин Ежов. Но оба сценария были неудачными. Очень прямолинейными и идеологизированными. И действовали в нем очень хорошенькие «добренькие» советские солдатики. Очень «доброе кино», такое доброе, что просто тошнило. Я сначала отказался это снимать. Но потом подумал: никогда еще фильм о немецких детях в войне не делался русскими руками. И на этом парадоксе может возникнуть серьезный разговор о чем-то очень важном. И написал еще один вариант сценария…
– В котором появился мальчик, спрашивающий у солдат: «Дядя, а вы были на войне?»
– Я этого мальчика придумал в счастливую минуту. У этого вопроса есть продолжение: «А вы там не встречали моего папу?». И тогда весь сюжет наполняется тысячекратно более тонкими глубокими чувствами, переживаниями, смыслами.
Мой старший брат родился в 1940-м, и он помнит, как мальчишки подходили к военным и задавали тот важнейший для них вопрос: где мой папа? И в фильме это делает немецкий мальчик, и для него нет разницы, у кого он спрашивает, у русского или немецкого солдата. Все были на войне. Парадоксально, но цензура больше всего покушалась именно на этого мальчика. Впрочем, и на финал фильма, в котором другой немецкий подросток, гитлерюгендовец Пинзель стреляет в вервольфовца, убившего русского солдата. Меня вызвали в Госкино: «Ты льешь воду на мельницу наших врагов». И показывают журнал «Шпигель», где рассказывается, что в СССР удерживают немецких пленных ученых. Был там один деятель, не хочу называть его имени, который мне выкатил 42 поправки по картине. Мы с ним только что за кулаки не хватались. Слава Богу, основное удалось отстоять, хотя, к сожалению, не всё.
– Не нужно ли задать этот вопрос: «Дядя, а вы были на войне?» – молодым режиссерам, снимающим сегодня военное кино? Могут ли люди, не побывавшие на фронте, снять убедительный и проникновенный фильм? Не случайно ли многие современные художественные фильмы о войне – это больше триллеры, блокбастеры?
– Меня смущают не столько жанры, в которых сняты сегодняшние военные картины, сколько поразительная неосведомленность авторов. Как правило, если это оригинальный сценарий, то мы видим какие-то высосанные из пальца ходульные истории. Нет, они на поверхностный взгляд очень «патриотичные», чем, я полагаю, они очень вредят патриотизму и памяти о войне. Убогая режиссура, диалоги. Примитивные сценарные приемчики. Абсолютно недостоверные персонажи, которые ходят в свеженьких гимнастерках и шинелях, только что вынесенных из пошивочного цеха. Мальчики и девочки с Тверской, которые даже маникюр не убирают. А главное, в глазах такой богатый опыт, что когда они пытаются играть целомудренных комсомолок, это как-то не вызывает доверия.
– В новых художественных фильмах о войне практически все батальные сцены сделаны в компьютерной графике. Убеждает ли фильм, превращенный в компьютерную игру?
– Может, зрителям, воспитанным на компьютерных играх, это и нравится. Камера, несущаяся вслед снаряду. Или пуля, залетающая в объектив. Или самолеты, появляющиеся в кадре из-за ушей оператора. Это можно посмотреть раз, два. Но дальше я на это смотреть не могу. Искусство – это про людей, а не про снаряды и танки. И если людей нет, нет реальных человеческих страстей – это не искусство. Это же относится и к батальным сценам, снятым на натуре.
Возьмите для сравнения два фильма – «Освобождение» Юрия Озерова и «Войну и мир» Сергея Бондарчука.
Первый – огромная эпопея о Великой Отечественной войне. Были задействованы сотни танков, самолетов, орудий, десятки тысяч людей. Главное управление армии и военно-морского флота выделяли целые полки и бригады, которые изображали сражения. Да, это смотрится. Но при этом сценарий ходульный, прямолинейный, тупой.
В основе фильма Сергея Бондарчука лежит потрясающая литература. И фильм получился высокохудожественный. Да, есть в нем некоторые слабости. Но с точки зрения батальных сцен картина сделана просто феноменально. Иногда даже не веришь, что это создано человеком. Причем людей задействовано гораздо меньше, чем в «Освобождении». Бондарчук нашел невероятно остроумные способы «умножения» людей в кадре, понятно, без компьютера, которого тогда в кино не было.
Сегодня компьютерная графика может многое. С экрана может вылететь птеродактиль, едва не цепляя вас крылом. Зрелище очень эффектное. Но для кино этого мало. Фильм «Гарри Поттер» тоже во многом сделан в компьютерной графике. И сделан потрясающе, причем во всех отношениях. Талантливая драматургия, блистательная режиссура, великолепные актерские работы. И к этому добавляются все чудеса и волшебства. Не в том дело, какими средствами пользуется художник, а в том, как он владеет этой технологией и навыками. Это не цель, а средство.
В искусстве важен вопрос «как», а не «что». Спецэффекты могут использоваться талантливо, не только ради красивого кадра. Они должны помогать зрителю выстроить интригу. Сделать историю более захватывающей.
Если автор хочет донести какую-то мысль до зрителя, то он должен уметь так выстроить свой рассказ, свою картину, спектакль, книгу, чтобы зритель сам пришёл к нужной мысли. Это должно быть его, зрителя, открытием, откровением или осознанием.
Продолжение следует…
Александр Трушин